Действие романа развивается в последние годы царствования императрицы Елизаветы Петровны и в первые годы правления Екатерины Второй. В центре повествования – образ фрейлины Анны Матюшкиной, одной из ближайших сподвижниц молодой императрицы Екатерины. Анна постоянно находится рядом со своей венценосной подругой и принимает участие в важнейших событиях, влияющих на ход истории.
Когда раздвинулся занавес – сам символ таланта и невероятного трудолюбия мариинский мастеров, а одновременно в своей витиеватости – символ вероломства и дворцовых интриг, открылись великолепные декорации в стиле гобеленов Венсенского замка, украшавших стены любимого жилища короля Карла IX, где он любил отдыхать после охоты.
Общую красоту и безмятежность нарушала только черная горгулья – словно прилетевшая на сцену со шпилей Нотр-Дам де Пари, цитадели католичества и разросшаяся до зловещих размеров в конце спектакля за спиной с виду скромной, но жестокой и властной Екатерины Медичи.
«Гугеноты» — яркий образец французской «большой оперы». Грандиозные массовые сцены, эффектные зрелищные номера сочетаются в ней с показом трогательной лирической драмы. Контрастное богатство сценических образов позволило объединить в музыке различные стилистические средства – итальянскую певучесть и протестантский хорал с цыганскими плясками. Мелодия протестантского хорала XYI века звучит в увертюре и проходит сквозь всю оперу.
В первом акте преобладает праздничная атмосфера. В безмятежно — просветленных тонах выдержана галантная ария Невера «Мчатся юности мгновенья». Мужественной решимостью проникнуто ариозо Рауля «В Турени здесь». Вскоре на сцене появляется королевский паж Урбан с грациозной каватиной «От одной прелестной дамы
Как ни странно, паж – весьма значимый персонаж, если учитывать общую концепцию постановки. Поскольку красной нитью через все сценическое повествование проходит тема фанатизма, о чем свидетельствуют фигуры химер и горгульи, украшающие сцену, очень мало героев, способных услышать и понять противоположную сторону.
Химеры, горгульи – символы религиозного упорства, показанного очень образно. Режиссер сделал все возможное, чтобы оживить классическую основательность мейерберовского шедевра.
И вот неглавная, на первый взгляд, роль пажа королевы Маргариты Урбана выходит на первый план. Хитроумный интриган, он служит связующим звеном, успевая побывать и в том, и в другом лагере. Он и трогательный, и смешной, и за ним очень занимательно наблюдать.
«Над ролью работать было очень интересно, — рассказала в небольшом интервью исполнительница Ирина Шишкова. – Для меня это далеко не первая роль травестийная, поэтому каких-то особенных сложностей в понимании образа не возникло. Задач было поставлено немало, так как музыкальный материал очень разнообразный. Константин Балакин хотел на каждый нюанс вокальной линии, музыки, чтобы были определенные движения. Мы все это неоднократно проходили, точили. Много времени уделили работе над каждой арией. А у пажа две развернутые арии. Мейербер, можно сказать, по –королевски одарил этого персонажа музыкальным материалом. Сложность для меня заключалась в том, что я в последнее время исполняю партии, которые требуют более плотного звукового наполнения. В том году были такие работы, как, например, Амнерис в «Аиде». А в паже очень много колоратур – должна быть подвижность голоса, должен быть очень собранный звук. И много верхних нот, прямо вот крайнего верха, диапазон до «до» третьей октавы. Меццо – сопрано не так часто используют это. Даже редко. Для меня, это наверное, первая партия, с таким диапазоном. Но как выяснилось в ходе работы, я мало использую этот верхний регистр, но он у меня легко получается и хорошо озвучивается. Для меня это был шаг вперед в развитии вокальном. Очень интересная, напряженная работа. Были поставлены новые задачи, и я считаю для себя, что я с ними справилась. Огромное получила удовольствие. Всегда должна была очень хорошо работать голова. Нужно было учитывать все вокальные принципы – так скажем, все мастерство, которое я наработала за последние годы, из других ролей что-то, вся вокальная техника – все это очень и очень мне пригодилось в работе над этой партией. Когда я вышла на первую оркестровую репетицию, — продолжает Ирина. – Валерий Абисалович сразу остановил меня после первых двух фраз. И сказал: «В два раза меньше звука должно быть». То есть ему хотелось более тонкого исполнение с нюансировками, с филировками. Потому что стиль французской музыки, он к этому обязывает. Особенно во второй арии очень интересные поставлены движения, задействован женский хор. Мы изображаем такой кортеж, запряженный лошадьми. Работа с лентой идет, все это на мелкие ноты, на подвижность голоса накладывается. Все должно быть легко, виртуозно. При этом должен создаваться непринужденный образ мальчишки, которому по либретто буквально двенадцать- тринадцать лет. Но это не просто мальчишка – это паж самой королевы! Поэтому я добавила чувство собственного достоинства своему персонажу. У нас такие шикарные костюмы, которые погрузили в ту эпоху. Если честно, я в одной из массовых сцен стояла среди хора, слушала оркестр, уже на премьере. И мне казалось, что я правда оказалась в том времени, на какой-то площади вместе с этими бунтующими людьми. В центре конфликта. У меня дух буквально захватывало неоднократно на протяжении исполнения этого произведения. Вообще я очень горда за родной театр, что у нас появилась такая опера. Все остальные роли даже еще более сложные вокально и драматургически для артистов. Я восхищаюсь своими коллегами, которые вынесли такую огромную работу, достойно с ней справились. Это просто грандиозное событие для театра и для всех нас. Настоящий праздник, который нас еще больше сплотил. Мы все сказали огромное спасибо Валерию Абисаловичу за то, что у нас появилась такая жемчужина в репертуаре. Что касается музыки, и что касается постановки – постановка богатейшая. И декорации, и костюмы – все это продумано до мелочей, сделано с огромной любовью, очень стильно, скрупулезно. Мы желаем этому спектаклю долгой, долгой жизни, чтобы мы могли выходить и выходить неоднократно в своих ролях, расти в этой музыке, и в общем радовать зрителя. Последние отзывы показали, что зритель тоже в восторге. Зритель заждался такой постановки, немного даже помпезной, но это и есть то, что в нашем понимании и называется большой французской оперой. Я считаю, это огромное приобретение для Мариинского театра».
Мейерберовский мелодизм – казалось, певцы купаются в нем. Изумительную королеву Марго представила Айгуль Хисматуллина – безупречный вокал, стать, манеры, ничего лишнего. Мария Баянкина вела свою партию Валентины с полным пониманием образа любящей женщины, готовой на самопожертвование. Два враждующих фанатика граф де Сен- Бри Владимира Феляуэра и Марсель Юрия Власова смотрелись ярко, и также ярко звучали – упрямые, жестокие, неумолимые. Абсолютной удачей, на мой взгляд, стал для Григория Чернецова образ графа де Невера. Он благороден во всех поступках до своего трагического конца. Сергей Скороходов в амплуа tenore di ggrazia партии гугеноты Рауля неплохо справился с настройкой дыхания и заоблачно высокими нотами, и к финалу покорил публику драматизмом исполнения, особенно в дуэте с Валентиной в заключительном акте. Оркестр под управлением Валерия Гергиева демонстрировал поистине редкий уровень общего звучания и инструментальных нюансов.
«Все составы на спектакли очень сильные, — отметила Ирина Шишкова. – В этом для меня и заключается загадка Мариинского театра, что у нас на каждую партию найдется несколько составов, и все будут достойны, поэтому у нас достаточно жесткая конкуренция и все артисты понимают, что они должны выжимать свой максимум для того, чтобы выйти на сцену этого театра и быть его достойным».
Артисты очень тщательно готовили партии. Так, одна из исполнительниц роли Маргариты Валуа сопрано Анастасия Калагина рассказала, что просматривала исторические фильмы, чтобы изучить, как двигаются героини, какие делают жесты, как говорят.
«Каждый из нас создавал образ, — продолжает Ирина Шишкова, — исходя из своего понимания персонажа, из своих внешних, актерских и голосовых данных. Так, например, у Дарьи Росицкой паж показан с большим юмором, у меня он более сдержанный. Каждый исходил от своего нутра. Режиссер не бил артистов по рукам. У Константина в первую очередь были требования к качеству мизансцен. Если он сказал, что надо протянуть руку в определенном месте, то все, как один должны были это сделать. Но когда артист включает органику и предлагает что-то свое – никто за это не ругал. Режиссер выстроил определенную линию мизансцен, а дальше можно было варьировать».
«У нас были общие читки – прямо как для драматических актеров. Мы собирались всем составом, несколько раз читали на французском языке, разбирали по-русски. Думали, какие смысловые акценты, что выделить. Много смеялись, обсуждали. В целом было очень весело. Это была такая большая сплоченная работа всего коллектива.
