«Товстоногов боготворил классику, — вспоминала сестра мастера Нателла Александровна. – Но он хотел поставить современную пьесу. Но не находилось подходящего материала. Пока он не прочитал володинские «Пять вечеров». «Удивительно, но простой володинской истории Товстоногов придал историческое дыхание, — отмечал театровед А. Смелянский. – Может быть, в этом вообще была сильнейшая сторона его режиссуры. Его дарование было эпического склада. Его спектакли совершенно не зря называли сценическими романами. За любой пьесой, будь то классика или современная драма, он умел увидеть огромный кусок жизни, который служил этой пьесе источником. И тогда знаки на бумаге наполнялись ошеломляющими «случайностями» и открытиями, которые к тому же добывались как бы изнутри самой пьесы, без открытой ломки ее структуры. Режиссерский прием как демонстрацию своей изобретальности Товстоногов презирал. Он не любил слово «концепция». Он предпочитал другое слово «разгадка». Товстоногов не ставил пьесы, он их разгадывал».
В 1964 году Товстоногов поставил спектакль «Три сестры» по пьесе Чехова. В ней прекрасно играли Зинаида Шарко, Татьяна Доронина и Елена Попова. Роль Андрея исполнил набравший мастерства и опыта к этому моменту Олег Басилашвили. Этот спектакль был поставлен в полном соответствии с заветами Немировича-Данченко, перекликаясь с юношескими впечатлениями самого Товстоногова.
«За всю свою творческую жизнь в БДТ Товстоногов поставил много выдающихся спектаклей, но есть постановки, которые никогда не уйдут из памяти, они навсегда останутся с тобой, внутри тебя, — признавался Виталий Вульф. – Один из таких спектаклей чеховский «Дядя Ваня» с Олегом Басилашвили». «Я всегда считал, что спектакли делятся на спектакли-ответы и спектакли-вопросы, — рассказывал Георгий Александрович. – Я лично за спектакли –вопросы, так как назначение театра, как мне представляется, состоит в том, чтобы растревожить человеческую совесть». «Мещане» Товстоногова, поставленные в 1966 году по единодушному мнению критиков, стали тем «великим спектаклем, по которому можно учиться режиссуре». «Спектакль классически четкий, ясный, блистательный, — отмечал А.Смелянский. – Блистательно спланированный и великолепно сыгранный».
За долгую жизнь в театре Товстоногов пережил немало горьких минут расставания с актерами, которых он воспитал – ушла Доронина, ушел Смоктуновский, ушел Олег Борисов, ушел Юрский. Он переживал. «Вопрос в том, чтобы эти актеры при всей боли и горечи, которая есть, — признавался Товстоногов, — чтобы от их ухода им было хорошо». «Можно сказать, что все они искали лучшего, насытившись режиссурой Товстоногова, но в Москве никто не достиг более высокой планки», — констатировал В. Вульф.
