События романа происходят в 1806 году на Белом озере. Имперская стража, созданная для противодействия мракобесию в 1799 году очень обеспокоена повсеместным проникновением темных сил в этом районе.
Глава местной стражеской управы Командор де Сан- Мазарин приказывает во что бы ни стало в самый кратчайший срок обнаружить местонахождение прорвавшихся сквозь энергетическую завесу «демонов». По его распоряжению Командора обер-стажер Сверчков каждый день направляется из Старо- Прилуцкой обители в Белозерск и обследует город едва ли не метр за метром, под разными предлогами стараясь выявить странности, которые указали бы на здоумышленников.
Неожиданно он сталкивается не то что со странностями – с самим демоном! – в модном салоне француза Лакоста, куда заглядывает случайно, спасаясь от плохой погоды. Оказывается, сам Белиал « пригрелся» в доме нового генерал- губернатора Белозерска Аксакова, затесавшись горничной к его двум дочерям, Вере и Любочке. Коварный искуситель, поражающий красотой, не побоялся принять облик неуклюжей, рослой и неповоротливой дворовой девки, сомнительного цыганского происхождения. Со свойственной ему изощренностью, он сообразил, что в таком образе его найдут очень не скоро.
Отдавая себе отчет, что ему не по силам тягаться с демоном, служившим первым «заместителем» самого Люцифера, Петя тем не менее не мог рассчитывать на поддержку Командора – у него просто не оставалось времени, чтобы позвать на помощь. Обер- стажер решил действовать сам. В самый разгар «предприятия» Белиала, когда Вера практически оказалась в его золотых когтях, Сверчков вызвал демона на поединок.
Исход его, увы, был предрешен. Но наблюдая за действиями своего подчиненного, Командор успел оказать ему содействие. Он вмешался в схватку. Вера была спасена и даже не заболела.
За проявленное самопожертвование Петру Петровичу досрочно присвоили звание стражеского лейтенанта.
Роман «Пиковый валет» был представлен автором на конкурс «Золотой витязь» и был отмечен дипломом жюри.
Отрывок из романа:
«Сигнальный топаз, предмет его мечтаний, его защитник и вся его надежда, укатывался от Пети все дальше, а Белиал поджидал его с холодной, змеиной усмешкой на устах, так и не произнеся более ни слова. Да и к чему они, слова- то? Черный ангел видел, что Петя вполне осознает, что происходит с ним и наслаждался беспомощностью обер- стажера. Здоровенная девка Дуняшка оставалась неподвижной, точно застывший истукан, — этакая одежка Белиала, — а сам он, полупрозрачный, тонкий и грациозный, излившись из неотесанного сосуда, чуть наклонил вниз свой прекрасный лик, от которого Пете трудно было оторвать взор, столь он притягивал к себе, и наблюдая за топазом, постукивал золотыми когтями на удлиненной руке, которую прислонил к полу, поджидая, пока камень докатится до него. Петя хотел позвать на помощь, он даже решился открыть рот – но тот не поддался, губы не шевелились, язык тоже точно одеревенел, все горло как парализовало. Пете ничего не оставалось, как только рассматривать самого Белиала, тем более, что делать это он мог вполне беспрепятственно. Нет, черный ангел не был чудовищен, он не был отвратителен. Он был ослепителен в своем великолепии и потому страшил. Его лучезарность пугала ни чуть не менее самого ужасающего уродства. А голос! Чего стоил только голос этого неземного существа- он окутывал чарующими интонациями, точно недоступная людскому слуху музыка высших небесных сфер.
— Ты очень хотел получить этот камушек? – спросил демон негромко, — да, я знаю, что он очень дорог тебе, мой мальчик. Но ты не умеешь обращаться с ним, — золотистые глаза Белиала ослепительно блеснули, а под кожей заструился алый огонь, — ты даже не понимаешь, для чего тебе дали его. И потому он тебе вовсе не нужен. Ведь своим неумением ты только попортишь его силу. Мне также известно, что у тебя очень интересное прозвище – секундгайсмайстер. Это что же обозначает? – Белиал покрутил в воздухе прозрачным белым пальцем со сверкающим длинным ногтем: — крупный мастер по отлавливанию духов? Каких, позвольте спросить? – он искривил губы в светозарной улыбке, — духа леса, духа воды, духа маленького цветка ромашки? Или может быть, таких, как я? Но я – не дух, ты очень ошибся, мой мальчик, — он повел головой, и длинные черные волосы на мгновение всколыхнулись блестящим черным парусом, лучше бы ты занимался с ромашками и грибами, гонял лесовиков под елками. Зачем тебе связываться со мной? – сигнальный топаз остановился, и Белиал поманил его пальцем. При том лик его принял столь издевательское выражение, что казалось, он вот- вот произнесет: цып, цып, цып… Что наседка, собирающая цыплят вместе.
— Я только хочу успокоить тебя, — продолжал демон, переведя снова взор на Петю, — что ты не первый, который безоглядно попался ко мне в сети. Однако до сих пор никто из твоих предшественников не лез ко мне в объятия столь явно, напролом, — и он грациозно указал пальчиком на разбитую Петей дверь, — только когда ты ударил стулом, мой мальчик, я осознал, как ты соскучился по мне, и желаешь меня видеть. А прочие до тебя старались привлечь мое внимание иными способами. Но все они жаждали славы победителей ангела. Ты же о славе не думал, я знаю. Тебя не грызло честолюбие. Ты не предвкушал почестей, ангельских звезд на мундире, званий командора и камергера. Ты не воображал себя предводителем целого воинства, которое сокрушит изрядно поднадоевшего всем своими кознями князя тьмы и его приспешников. Ты вообще не думал о том, чтобы уничтожить меня, не говоря уже о моем хозяине. Мне стоит отдать тебе должное, юноша, — Белиал встряхнул густыми, волнистыми локонами, — если ты и побаиваешься моего князя, то по крайней мере относишься к нему с должным пиитетом, без ложного высокомерия. Не знаю уж, кто тебя научил этому. Как правило, молодые выпускники этой вашей школы ангелов, именующие себя стражниками, чрезвычайно самонадеянны. Им кажется, вот только пальцем они пошевели, и мир навечно избавится от зла. Ты же мальчик скромный, невинный, — Белиал снова одарил Петю светозарной улыбкой,- на соблазны не падкий, у меня был случай испытать тебя, и я в этом убедился. Ты только хотел помочь молодой девушке, не более того – что само по себе тоже похвально. Поэтому я не стану тебя тиранить. Не стану наказывать мукой, как многих из твоих предшественников, дерзнувших испытать мою силу, которая намного превосходила на тот момент их собственную, взгляни, — Белиал взмахнул рукой, и перед Петей на стене возник сверкающий топазами золотой обод зеркала. Само зеркало было темно. Просто не зеркало, а черная слюдяная пластина, — вот сколько их поплатилось за свою наглость, поплатилось страшно, поверь. Но тебя не ждет такая судьба, не бойся, — сразу успокоил он обер- стажера , — я только заберу топаз и повешу его вот сюда, — черный ангел показал на неприметное местечко в самом низу обода, — а ты вернешься к своему красавцу Командору, к которому я всегда был не равнодушен — более того, я его страстно любил и люблю, особенно когда принимаю женский облик. Командор де Сан – Мазарин, — Белиал слегка откинул голову, и водил волосами, они колыхались как волны в море, — Командор Филипп де Сан- Мазарин. У меня никогда не было более страстного любовника, чем он. Однако, — Белиал снова перевел взгляд на Петю, — Командор будет вынужден выполнить предписание вашей высшей управы из Петербурга. Потерявший сигнальный топаз стражник увольняется без обиняков, и больше никогда не будет принят на службу. Чем же тогда ты будешь зарабатывать на проживание, мальчик, для себя и а также для сестры с матушкой? Стоило ли ради незнакомой тебе девицы, к тому же весьма дурного нрава, самовлюбленной и вредной, рисковать собственным благополучием. Разве в школе тебя не учили, мой драгоценный, что не вредно сначала подумать, хотя бы слегка, а потом что- то делать. И к тому же, я уверен, Командор де Сан- Мазарин тебя предупреждал ни в коем случае не встречаться со мной наедине. Он очень не любит, мой возлюбленный Командор Филипп, когда я с кем-то встречаюсь наедине. Наверное, он меня ревнует, — Белиал засмеялся, словно серебряный колоколец прозвенел, — даже к тебе, хоть ты столь юн и неопытен. А ты его не послушался, что же получилось?
Сигнальный топаз, почти безвозвратно утраченный для него, медленно кружился на месте. Казалось, что черный ангел намеренно не берет его в руку, хотя золотые коготки на его черной руке, сверкающей проблесками золотого огня внутри, постукивали об пол совсем рядом с камнем. Он словно стремился продлить Петину муку. Ответить Белиалу Петя не мог – голос и речь по- прежнему не подчинялись ему. Он мог только перевести свой взор на Веру – она по- прежнему мирно спала в кресле, и ни единое дуновение предчувствия не подсказывало ей, что происходит в ее комнате с Петей. Останься Петя со старшей губернаторской дочкой один, — без Белиала, — он бы возможно и рассердился на нее: еще бы, столько переживаний из-за того, что ей просто любопытно было узнать, а что с ней дальше будет, кто таков ее суженый – ряженый. Ряженый объявился – дальше некуда, как хорош собой. Ох, уж Петя все бы сказал Вере Ивановне начистоту, никакой политес не удержал бы его – пусть после этого губернаторша – маменька и указала бы ему на дверь. Он и сам не испытывает желания еще разок наведаться в их дом. Но в присутствии Белиала, под холодным, немеркнущим, вечным взором его пламенных черных глаз, Петя вовсе не желал признавать свое поражение. Конечно, Белиал прочтет его мысли – для него это не составляет труда. Но он никогда не узнает, что Петя хотя бы на мгновение усомнился в том, что ему следует защищать Веру – обер- стажер не доставит демону такого удовольствия. И переведя взор на своего визави, Петя смотрел на него упрямо, исподлобья, как молодой бычок. Он не скрывал враждебности. Ну, и пусть его исключат из Стражи – кстати, не надо враков, месье демон, это все еще бабушка надвое сказала. Петя знает наверняка, что так просто никто из стражников не выгонит – будет служебное расследование, приедет инспектор из Петербурга, а уж там, как говорится, либо пастух помрет, либо его корова сдохнет. Наверняка откроется, каким образом Петя утратил топаз, и доказательства найдутся. Да и Командор де Сан- Мазарин прекрасно видит сейчас, что происходить с Петей, может, он и расследования затевать не станет…
— Вижу, что настырен ты, мальчик, — Белиал покачал своей прекрасной головой, — о том, что сделал не жалеешь, веришь в своего ненаглядного Командора Филиппа, и на Веру хоть и очень зол, но начни сначала, поступил бы так же. Верно говорю? – Петя сомкнул глаза, потом снова раскрыл их. Как еще он мог выразить согласие – шевелились у него только веки. – Так, так, так, — продолжал Белиал, и его прозрачная рука постоянно менявшая цвет от синевато- белоснежного до звездно –черного заскользила кругами над топазом. Камень вспыхнул ярким оранжевым цветом и раскачивался под ней как маятник, оторвавшись от пола, — что ж, — Белиал вздохнул и склонил голову, продолжая свою игру, — твой долгожданный камушек теперь мой. Мне снова есть, чем похвастаться перед собратьями. И мой хозяин меня похвалит. Чем меньше стражников, вечно путающихся на нашем пути, тем нам лучше. Значит, ты недавно выпустился из школы, мальчик? – Белиал оторвал взор раскачивающегося камня и сверкнул на Петю очами, в которых алое пламя перемежалось с зеленоватыми искрами и темно- голубыми сполохами: — а читал ли ты, дружок, в своей школе такого поэта как Данте Алигьери? – спросил он вполне невинно, но сердце у Пети похолодело, и он насторожился — куда это клонит Люцеферовский прислужник? Не желает ли пригласить Петю на прогулку в весьма неприятные места своего постоянного обитания? Увы, он не ошибся. – Я знаю, что ты конечно же, читал о путешествии некого стихотворца по девяти кругам ада. У вас в школе, в отличие от всех прочих учебных заведений, произведение Данте читают в обязательном порядке и не просто, как литературное творение, а с весьма особенными, подробными комментариями. Хотя то путешествие было весьма скучно, — на алых губах Белиала снова промелькнула змеиная усмешка, — поэта водил Вергилий, такой же зануда как и он сам. Мы же всей компанией рассматривали их с адских гор, весьма любопытствуя, а для чего они пожаловали к нам на экскурсию. Ох, — Белиал снова встряхнул волосами, — я скажу тебе, мой мальчик, никогда мне не было так грустно, как тогда, наблюдая за ними. Они там бродили с нравоучениями, рассматривали грешников и постоянно стремились сделать вывод, — один для всех народов и на все времена, — как нужно жить, чтобы здесь не оказаться. Мы проводили их с облегчением, и если бы они попросили нас задержаться, то ни мгновения не думая на своих крыльях перенесли бы обоих в рай – только чтобы они больше никогда у нас не появлялись. Но все-таки, когда тот самый Данте умер, пришлось открывать ему ворота. Сколь они не размышляли с Вергилием о благочестии, а оба теперь у нас сидят, в самых верхних кругах, где кстати им неплохо живется. В аду не сыщется блаженства, там самое главное счастье, как и на земле, спокойствие и воля. Мой хозяин Люцифер, он много путешествует. Ему некогда, да и скучно, мучить всю ораву, которая к нему собралась за все века существования человечества на земле, успевай только кормить. А в раю – там раздолье. Там никого нет. Туда от сотворения мира никого не пускают. Так что не желаете ли, мой мальчик, прогуляться по стопам Данте? Вы встретитесь со множеством героев, о которых читали только в книгах, увидите многих своих предшественников на должности обер- стажера и секундгайстмайстера, и если маэстро Алигьери будет в настроении, он наверняка примет нас в своих апартаментах и даже угостит неплохим вином. А если уж у него и вовсе окажется хорошее расположение духа, то он нам и прочтет что- нибудь из свеженаписанного. Того уж никто из смертных не услышит. Так что же скажете, мой юный друг, — Белиал игриво подбросил сигнальный топаз в руке, — пройдемся по адским щелям? Проводник у тебя будет не то, что у Данте – личный адъютант генерала тьмы. Повеселимся! Ну, отвечай, только не тяни долго, — Белиал провел длинным рукавом одеяния перед самым Петиным лицом, и обер- стажер ощутил, наконец, способность говорить. Все звуки окружающего мира возвратились к нему. Он услышал далекое мурлыкание кошки, и даже то, — не без невольного удивления, — что Вера похрапывает во сне…»