Его называли магом, колдуном. Собратья по перу и бесчисленные поклонники, а особенно поклонницы искренне верили, что Брюсов «ест на завтрак засахаренные фиалки, по ночам рыскает по кладбищам, а днем как фавн резвится с козочками на несуществующих московских пастбищах». Спирит, медиум, вождь, предводитель по натуре, он казалось, знал то, что не дано знать простому смертному. И многие его знакомые всерьез считали, что Брюсов заключил союз с потусторонней силой, и отнюдь не светлой, разумеется. Его побаивались, женщины – боготворили.
Валерий Брюсов родился в Москве. Он происходил из купеческой семьи. Его дед был крепостным помещика Брюса в его поместье в Костроме. В 1859 году он выкупился и поселился в Москве, занялся коммерцией и приобрел дом на Цветном бульваре. Именно в этом доме Валерий Брюсов и появился на свет 13 декабря 1873 года, там он прожил практически до революции 1917 года.
С юных лет Валерий знал, что станет поэтом. Еще в гимназии Креймана он сочинял стихи и занимался изданием рукописного журнала. В 1893 году Брюсов поступает на историко-философский факультет Московского университета. Он все также увлечен историей, философией, литературой, изучает языки. В 1895 году он опубликовал сборник стихотворений «Chefs d’oeuvre» (Шедевры»), который немедленно вызвал нападки читающей публики и критиков.
Поклонницы боготворили мэтра. Еще в студенческие годы в 1897 году Брюсов женился на Иоанне Рунт. Она происходила из обрусевшей чешской семьи и служила в доме Брюсова гувернанткой его сестер. Маленькая, хрупкая Иоанна Матвеевна была талантливой переводчицей с французского, пробовала писать стихи. Иоанна оставалась с Брюсовым до конца его жизни. С 1924 года после смерти поэта она вела его архив, занималась переизданием
произведений. Но не она осталась в истории литературы главной «музой» поэта, его вдохновительницей. Это почетное место Иоанне Матвеевне пришлось уступить другой женщине. «Печальной незнакомке» с мистической, трагической судьбой – поэтессе Нине Петровской. Именно ей Валерий Брюсов посвятил свои главные произведения.
Нина Петровская удивительно соответствовала времени. Она словно выражала собой эпоху. Все или ничего – это был девиз времени. Можно служить хоть Богу, хоть дьяволу, главное идти до конца, и тогда ты придешь к свету. Нина Петровская никогда не признавалась, сколько ей на самом деле лет – старалась сохранять загадочность, это было частью образа. Но как пишет Ходасевич, «скорее всего, она родилась около 1880 года, окончила гимназию, затем зубоврачебные курсы. Была невестой одного, вышла замуж за другого». Этим другим оказался владелец издательства «Гриф» С.А. Соколов (Кречетов). Замужество дало Нине возможность войти в круг ведущих литераторов того времени.
Еще до знакомства с Брюсовым, Нина боготворила его. Она знала наизусть все его ранние стихи. Его книги были для нее святыми, и она даже оскорблялась, когда гости, приходя к ней в дом, брали их с полки, чтобы посмотреть. К моменту знакомства с Брюсовым Нина переживает бурный роман с другим «гением декадентства» — поэтом Андреем Белым.
Увы, Нина не оценила того, что проповедь Белого была лишь способом привлечь ее, соблазнить, добиться близости, он вовсе не чувствовал того, что проповедовал. Когда же сближение произошло, и цель была достигнута, Андрей Белый … бежал. И от Нины и из Москвы. «Если бы он просто разлюбил или изменил, — писал впоследствии Ходасевич, — но он сбежал от соблазна, испугавшись замарать свой идеал, свой сокровенный мистический опыт, чтобы слишком земная любовь не пятнала его чистых риз».
А к Нине стали ходить чередой друзья Белого, упрекая ее, что своими чувствами она «осквернила пророка». Нина была в отчаянии, она искала защиты, опоры и неожиданно нашла все это… в Брюсове. Именно после разрыва Нины с Андреем Белым началось их сближение. «Он ворвался в мою жизнь как шквал», — вспоминала Нина.
Брюсов был старше Нины на одиннадцать лет, его уже всерьез именовали «отцом русского символизма», его имя гремело по всей России. Впервые они встретились в гостиной у общих знакомых, где собирались символисты. Брюсов — всеобщий кумир, его считали едва ли не «верховным жрецом декадентства».
Для Нины же он был небожителем, она знала наизусть его стихи, но до этой встречи видела его только на портрете. «Меня поражали его пламенные глаза, резкая горизонтальная морщина на переносье, высокий взлет мефистофельски сросшихся бровей, — писала она, — я придумывала его себе».
После реальной встречи у Нины осталось впечатление, что «господин Брюсов – человек очень сухой и надменно поджимает губы». Брюсов же намеренно не замечал Нину в тот вечер, двадцатилетнюю, в длинном черном платье, с четками в руках и большим крестом на груди. Впрочем, такова была его обычная манера. Как правило, он был замкнут, не позволяя никому проникать в тайные духовные глубины его существа. «Он словно капля масла на воде – все время ускользает», — определила потом Нина.
В следующий раз они увиделись в Художественном театре на премьере «Вишнего сада». Это было в самом начале 1904 года. «В эти январские дни, вспоминала Нина, сковались крепкие звенья той цепи, что связала наши сердца».
Между Белым и Брюсовым сразу возникло напряжение. Дело было не только в Нине, но и в ней тоже. Нина никак не могла забыть Андрея Белого, а внимание Брюсова использовала лишь для того, чтобы лишний раз поговорить о возлюбленном. Такое положение Брюсова не устраивало. Следуя правилу символистов не отделять жизнь от творчества, а также рассчитывая на мистическое воздействие мысли, в которое он верил, Брюсов начинает писать роман, в котором отражает все сложности отношений с Ниной, а также открыто выводит в отнюдь непривлекательном ракурсе своего главного соперника – Андрея Белого.
Роман «Огненный ангел» по праву считается одной из вершин творчества Брюсова. «Правдивая повесть, — как определял сам Брюсов, — в которой рассказывается о дьяволе, не раз являющемся в образе светлого духа девушке и соблазнившего ее на греховные поступки».
Эту книгу Брюсов целиком посвятил Нине. «Чтобы написать Твой роман, — пишет он в письме, — довольно помнить Тебя, довольно верить Тебе, довольно любить Тебя. Любовь и творчество в прозе – для меня два новых мира, — признается он. – В одном ты увлекла меня далеко, в сказочные страны, в небывалые земли, куда проникают редко. Да будет также и в другом мире».
Действие романа Брюсов переносит в средневековую Германию, в Кельн, во времена его кумира алхимика Агриппы Неттемсгеймского. Главная героиня романа Рената, образ, в котором легко угадывается Нина Петровская, это нервная, чувствительная натура, одержимая одновременно и ангелом и бесами. Брюсову легко было писать Ренату с Нины. Он нашел в ней многое, что требовалось для романтического облика ведьмы. Отчаяние, мертвую тоску по фантастически-прекрасному прошлому, готовность швырнуть свое обесцененное существование в какой угодно костер, какую-то мистическую оторванность от быта, от людей, почти ненависть к предметному миру, душевную бездомность, затаенную жажду гибели и смерти.
По сюжету любви Ренаты добиваются два претендента — рыцарь Рупрехт, представляющий темные силы, в образе которого Брюсов выводит себя, и «светлый» граф Генрих, то есть Андрей Белый. Рената любит Генриха ( как и было на самом деле), а чувства Рупрехта она не замечает. Генрих бросает возлюбленную, и в отчаянии Рената просит своего верного друга Рупрехта ценой своей души узнать о Генрихе у потусторонних сил. Рупрехт исполняет желание возлюбленной, он вызывает демона, но не получает от него должного ответа. Тем временем в Кельне, где живет Рената, снова объявляется граф Генрих. Он оскорбляет Ренату, и Рупрехт вступает с ним в поединок. Этот поединок полностью отражает противостояние Брюсова и Белого не только в жизни, но и в литературе. Противостояние двух мировоззрений, двух противоборствующих духовных сил.
Отношения двух поэтов накаляются. Белый всерьез воспринимает Брюсова как черного мага. Он пишет товарищу: «Происходит что-то невероятное. Я ощущаю его воздействие. У меня в квартире то и дело гаснет свет, раздаются какие-то стуки, шорохи, иногда даже выстрелы. С Брюсовым у нас установились холодные, жуткие отношения. Иногда мне кажется, я стою над бездной, дверь, отделяющая меня от преисподней, распахнулась, между мной и адом образовался коридор, и я вижу, кто-то движется по нему ко мне. Я чувствую, это враг. Враг – Брюсов! То, что происходит между нами – это мистический поединок, мистическое фехтование мыслями. Иступленное нападение Брюсова на устои моего морального мира, я отвечаю на это перчаткой, брошенной ему. Мы словно вызываем друг друга на умственную дуэль, и, в конце концов, сразимся».
Противостояние двух поэтов невозможно было не заметить. Белый – представлял силы света, Брюсов — весьма охотно силы тьмы, и они постоянно провоцировали друг друга. Если за столом Белый поднимал тост « За свет!», то тут же вставал Брюсов и возвещал: «Я пью за тьму». Они действительно чувствовали себя героями некого мистического романа, некого мистического противоборства, настолько напряженного, яростного, что даже ночью, как признавался Брюсов, он не мог избавиться от этого противостояния, и ему приснился сон, в котором он сражался с Белым на шпагах. Затем он проснулся от резкой боли в груди, точно шпага противника пронзила его сердце.
В романе Брюсова Рупрехт погибает, сраженный копьем графа Генриха. Силы света, как и положено, одерживают верх. Но победа Рупрехта заключается в другом – его возлюбленная Рената наконец-то забыла графа Генриха и теперь ее сердце принадлежит Рупрехту. Так произошло и в жизни. Отчаянное, яростное противостояние с Белым привело к тому, что Нина Петровская увлеклась Брюсовым, забыв прежнего кумира, о котором печалилась.
Для Брюсова чувство Нины стало откровением, изменившим его сознание. Он признавался, что влюбился «любовью, которая полностью перерождает человека». Он, вождь, маг, повелитель, вдруг ощутил потребность умиротворения, покоя, нежности. Это необычные переживания для Брюсова. Он был полон смирения. «И между сосен тонкоствольных, на фоне тайны голубой, как зов от всех стремлений дольных, залог признаний безглагольных, возник твой облик надо мной».
«Вдруг пришла ты, что-то необычное, несбыточное, которое только ощущаешь, боишься спугнуть. Пришла любовь, о которой я только писал в стихах, о которой читал в книгах. У меня открылись глаза, исполнилась огненная мечта. Никогда не переживал я таких страстей, таких мучительств, таких радостей».
Сама Нина настолько вошла в образ героини романа, что даже заявляла, что хочет умереть, чтобы Брюсов списал с нее смерть Ренаты, и она сама стала бы «моделью для последней прекрасной главы».
Летом 1905 года они свершили поездку в Финляндию, на озеро Сайма, где испытали дни сбывшегося счастья. «То была вершина моей жизни, — признавался Брюслв в письме к Нине, — ее высший пик, с которого мне, как некогда Писарро открылись оба океана – моей прошлой и моей будущей жизни. Ты вознесла меня к зениту моего неба. И ты дала мне увидеть последние глубины, последние тайны моей души. Все, что было в горниле моей души буйством, безумием, отчаянием, перегорело и словно в золотой слиток, вылилось в любовь, единую, беспредельную – навеки».
Однако на этой заоблачной высоте чувств они не удержались. Неуравновешенный характер Нины быстро дал себя знать. Вступил в действие главный принцип, точно подмеченный Ходасевичем – «все или ничего». Нина любила с одержимостью, самозабвенно, требуя и от возлюбленного полной отдачи. Максималистка во всем, она хотела, чтобы он весь, безраздельно принадлежал только ей. Брюсов же и не думал рвать семейных уз и убеждал Нину, что единственная его владычица вовсе не жена, а поэзия.
«Я живу – поскольку во мне живет она, и когда она во мне погаснет, я умру, — писал он Нине. – Во имя поэзии я, не задумываясь, принесу в жертву все – свое счастье, свою любовь, самого себя». Вот этой последней фразы Нина никогда не могла ему простить – она вонзилась в ее сердце точно отравленная игла. Теперь Нина мучилась ревностью уже не к Иоанне Матвеевне, она ревновала возлюбленного к творчеству и сознание своего бессилия что-то изменить приводило ее в бешенство. Она не понимала, как можно, если боготворишь женщину, признаешься, что любишь ее, поклоняться еще какому-то иному божеству.
Брюсов и сам порой тяготился своей подчиненностью иной всепоглощающей страсти, писал о желании переродиться, воскреснуть иным. «Милая моя девочка, брось меня, если я не смогу стать иным, если останусь тенью себя прошлого», — отчаянно просил в письмах.
Однако его любовь к Нине постепенно затухала, это становилось все очевиднее. Он опасался резкого разрыва, зная болезненную душевную взвинченность Нины, ее готовность пойти на все вплоть до самоубийства.
Нина чувствовала охлаждение, ее пугала безысходность, и она совершила ошибку, прибегнув к ревности, как средству спасения. Она начала кокетничать с завсегдатаями литературных салонов, молодыми начинающими авторами, на глазах Брюсова целовалась с ними, словно «пугая» его их молодостью. Они уводили ее из душных гостиных в ночь. Брюсов молчал. Внешне он не среагировал ни разу, и это злило Нину. Ей захотелось, чтобы ему рассказали об ее измене. Вначале она изменяла не всерьез, дразнила, потом изменила по-настоящему – раз, другой, третий… Брюсов отвернулся, стал холодным, чужим. Нина и сама не заметила, как все это случилось.
Тяжесть разрыва потрясла ее. Мысли о самоубийстве преследовали, и чтобы бежать от них, она прибегла к морфию. Вино и наркотики подорвали ее здоровье, а врачи чудом вернули с того света. Когда здоровье улучшилось, Нина поняла, что больше не может оставаться в России. Она решила уехать – бесповоротно, навсегда. Брюсов не удержал ее, как она надеялась. Напротив, пришел проводить. Перед отходом поезда, холодным ноябрьским днем, как вспоминал Ходасевич, в купе пили коньяк, «национальный» напиток символистов, Нина плакала.
Нина Петровская 1904 год